Дела семейные

"Половой коммунизм"

Согласитесь, сто лет - серьезная дата для попытки понимания причин возникновения первого отечественного кодекса, да еще какого! Семейного. Что побудило советскую власть в сентябре 1918 г. прийти к такому решению? Первое, что приходит в голову, - это, конечно же, забота о семье, детях, равенстве мужчины и женщины. Так что это: особое отношение к ячейке общества? Или, может быть, очередной бой - последний и решительный? Тогда с кем? Попробуем рассмотреть данные вопросы с исторической и правовой позиций. Как часто бывает, однозначного ответа нет, однако, как говорится, есть о чем подумать.

На Руси и в Российской империи семейно-брачные отношения регулировались церковными, а не правовыми документами. Ни первый свод законов Древней Руси 1016 г., названный "Русской Правдой", ни Соборное Уложение царя Алексея Михайловича 1649 г., ни даже "Свод законов Российской империи" 1833 г. не смогли полностью заменить кормчие книги и книгу Правил Святых Апостол, Святых Соборов Вселенских и Поместных и Святых Отец. "Устав духовных консисторий", подписанный императором в 1841 г., регулировал наряду с другими вопросами порядок ведения записей брака, рождения и смерти в метрических книгах.

В Оренбуржье за четыре года число многодетных семей выросло вдвое

Октябрьская революция отделила Церковь от государства, и сразу встал вопрос, что делать с семейно-брачными отношениями? У основоположников научного коммунизма Маркса и Энгельса были довольно туманные представления о коммунистической семье.

Предполагалось, что буржуазная семья исчезнет вместе с исчезновением капитала, а "отношения полов станут исключительно частным делом, которое будет касаться только заинтересованных лиц и в которое общество не может вмешиваться. Это возможно благодаря устранению частной собственности и общественному воспитанию детей, вследствие чего уничтожаются обе основы современного брака, связанные с частной собственностью, - зависимость жены от мужа и детей от родителей...". Тезисы вызывают споры до сих пор.

Придя к власти, большевики первым делом "национализировали" семейно-брачные отношения наряду с землей, частной собственностью и правом граждан распоряжаться своим трудом. Уже в 1917 г. по инициативе В.И. Ленина и при его личном участии был принят Декрет о гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния, Декрет о расторжении брака, а в марте 1918 г. - Декрет о праве граждан изменять свои фамилии и прозвища.

Любые религиозные обряды стали вне закона. ВЧК объявила, что пометки в паспортах о церковном венчании и присвоение женщине после этого другой фамилии являются саботажем Декрета о гражданском браке, а для служащих милиции, если те выдадут паспорт с фамилиями на основе венчания, - преступлением по должности. В это же время незаконнорожденные, внебрачные дети уравнивались в правах и обязанностях по отношению к родителям и приобретали право на алименты от родителей независимо от их состояния в браке. Не только брак, но и развод провозглашались свободными.

Отмена частной собственности, рост городского населения, придание правового значения внебрачному сожительству, уравнивание женщин в правах с мужчинами и стремление вовлечь их в общественную жизнь, свобода развода, раздробление семьи привели к существенным изменениям имущественных отношений. Многие семьи потеряли прочную имущественную базу, сложившуюся до революции. Семья потеряла экономическую базу, претерпела политическое расслоение, упростились ее функции.

Были отменены практически все запреты и табу, распространявшиеся на семейно-брачные отношения. Исключение составляли разве что наиболее одиозные с точки зрения западной цивилизации обычаи, такие как многоженство, калым (сделка, по которой девушку фактически продавали в жены), похищение невесты. С ними боролись, в том числе и с помощью уголовных норм. Декрет о расторжении брака провозглашал обязанность суда решить вопрос и о выплате алиментов бывшей супруге.

Для упорядочения многочисленных принятых декретов и других документов и был принят Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве. Он рассматривался как "громадное завоевание" советской власти, закрепляющее основы семейно-брачного законодательства Страны Советов.

В значительной степени быстрота принятия Кодекса связана с острой борьбой новой власти против Церкви, а также с реакцией на дискуссию о семье, детях и семейной собственности, разгоревшуюся сразу после октябрьского переворота. Следует сказать, что еще до событий 1917 г. будущий вождь мирового пролетариата активно обсуждал роль женщины в семье и обществе. Известна переписка В.И. Ленина с Инессой Арманд по поводу брака и любви. Семье уделялось значительное внимание и в первые месяцы "победоносного шествия" советской власти, происходили жаркие дискуссии о ее необходимости, а впоследствии о ее месте и роли в советском обществе и праве.

В среде профессиональных революционеров, особенно в ее женской части, царили очень свободные взгляды на отношения полов. А.М. Коллонтай еще до 1917 г. призывала женщин к самостоятельности, отказу от ревности и уважению свободы полов.

После событий 1917 г. она заявила, что "общество должно научиться признавать все формы брачного общения, какие бы непривычные контуры они ни имели, при двух условиях: чтобы они не наносили ущерба расе и не определялись гнетом экономического фактора. Как идеал остается моногамным союз, основанный на "большой любви". Но "не бессменный" и застывший. Чем сложнее психика человека, тем неизбежнее "смены". "Конкубинат", или "последовательная моногамия" - такова основная форма брака. Но рядом - целая гамма различных видов любовного общения полов в пределах "эротической дружбы". При этом популярная в те времена "теория стакана воды", приписываемая А. Коллонтай и К. Цеткин, наносила реальный вред обществу, была сильно вульгаризированной версией суждений Коллонтай и Цеткин, как, впрочем, Маркса и Энгельса.

А. Коллонтай ввела в оборот понятие "половой коммунизм", которое пыталась претворить в жизнь революционная молодежь. Привычными стали призывы: "Жены, дружите с возлюбленными своего мужа" или "Хорошая жена сама подбирает подходящую возлюбленную своему мужу, а муж рекомендует жене своих товарищей". Понятно, что вкупе с резко упростившейся процедурой развода все это отнюдь не укрепляло институт брака. Так, П.А. Сорокин представил следующие данные по состоянию петроградской семьи: "На 10 000 браков в Петрограде теперь приходится 92,2% разводов - цифра фантастическая, причем из 100 расторгнутых браков 51,1% были продолжительностью менее одного года, 11% - менее одного месяца, 22% - менее двух месяцев, 41% - менее 3-6 месяцев и лишь 26% - свыше 6 месяцев. Эти цифры говорят о том, что современный легальный брак - форма, скрывающая по существу внебрачные половые отношения и дающая возможность любителям "клубники" "законно" удовлетворять свои аппетиты".

Такое "революционное творчество масс" на местах большевиков, стремившихся взять под контроль все сферы жизнедеятельности, устроить не могло. Более того, крестьянское население, воспитанное в строгих семейных устоях, не приняло насаждаемой "сексуальной революции", а священники объявляли новомодные увлечения развратом и смертным грехом. Это вызывало еще более яростные нападки на церковь и священнослужителей. Молва о том, что в коммуне "все будут спать под одним одеялом", привела к массовым волнениям, доходившим до вооруженного сопротивления новым властям.

Большевики, как известно, люто ненавидели религию. И не только в силу своих материалистических убеждений. Официальная Православная церковь Российской империи и ее священнослужители искренне и убедительно несли в народ заповеди Христовы, среди которых - любовь к ближнему и Царствие Божие праведникам. Это, конечно же, резко контрастировало с классовой ненавистью эксплуатируемых к эксплуататорам и обещанием построить рай на земле для всех трудящихся, проповедуемый большевиками. Так что религия была прямым конкурентом и врагом марксистской идеологии.

А с конкурентами у большевиков разговор был короткий. Уничтожение священнослужителей, артефактов религиозного культа, превращение церквей в дома культуры, склады и свинарники осуществлялись ими столь же неистово, как и ранними христианами разрушение образцов античной культуры и цивилизации. Новая религия всегда стремится уничтожить старую.

Тем более большевики не могли допустить, чтобы христианские каноны регулировали столь важный аспект человеческой жизни, как семейные отношения, а Церковь, кроме прочего, регистрировала акты гражданского состояния.

Требовалось немедленное реагирование сверху. На коллегии НКЮ 23 мая 1918 г. П.А. Красикову было поручено разработать положение о записи браков и рождений. Красиков возглавлял Ликвидационный отдел, который занимался проведением в жизнь Декрета об отделении Церкви от государства, уничтожал имущество Церкви и ее служителей, параллельно готовил семейный кодекс.

Системной новеллой брачно-семейной кодификации стало ее отделение от ранее существовавшей "буржуазной" кодификации гражданского права. Обычно большинство норм семейного права являлось частью гражданского законодательства, например, Гражданского кодекса Франции, Германского гражданского уложения. Но в РСФСР частноправового регулирования еще не было, Гражданский кодекс приняли только в 1922 г. после объявления НЭПа. Одним из тяжелейших последствий революционных потрясений и Гражданской войны стало значительное уменьшение взрослого населения. Мужчины и женщины погибали на фронтах, становились жертвами красного и белого террора, независимо от пола и возраста умирали от голода, холеры и тифа. Огромное количество детей осталось без родителей и какого-либо попечения.

Сколько было беспризорных детей, сложно сказать, однако власти понимали проблему. Н.К. Крупская указывала: "У нас зарегистрировано семь миллионов беспризорных детей и подростков, а в детских домах самое большее помещается 800 тысяч. Куда же девать остальных?" Детская преступность, проституция, распространение заболеваний среди детей приобрели угрожающий характер. Нормативные акты, посвященные правам ребенка, стали приниматься достаточно быстро и последовательно. Уже 14 января 1918 г. был опубликован Декрет СНК РСФСР "О комиссиях для несовершеннолетних". В соответствии с ним упразднялись суды и тюремное заключение для несовершеннолетних, общественно-опасные деяния детей в возрасте до 17 лет рассматривались комиссией по делам несовершеннолетних.

Законодательство того периода о детях большевики называли "эрой освобожденного ребенка" и упоминали о "детском праве". И действительно, вопрос о происхождении детей утратил всякое значение. Стало неважно, какой национальности, религии, сословия ребенок, в браке или вне брака он родился.

Один из авторов семейного кодекса 1918 г., известный российский юрист с дореволюционным стажем А.Г. Гойхбарг, указывал на то, что одной из задач коммунистического строя является замена без всяких изъятий частной, индивидуальной, родительской заботы о детях их общественным воспитанием. Организация государственной опеки, по его мнению, "должна показать родителям, что общественный уход за детьми дает гораздо лучшие результаты, чем частный, индивидуальный, ненаучный и нерациональный".

Однако воплотить в жизнь идею общественного воспитания детей, их отрыва от семьи в глобальном масштабе в то время было нереально. И не только в силу недостаточности экономических ресурсов у государства. В крестьянских семьях дети с малых лет участвовали если не в полевых работах, то в работе по домохозяйству, уходе за младшими братьями и сестрами, пасли скот. Так что попытки изъятия детей из семьи встретили бы неминуемый отпор со стороны крестьян. Противостоять крестьянской стихии власти в то время еще опасались. Идея общественного воспитания детей восходит еще к Древней Спарте. Эта идея активно развивалась утопистами Т. Мором и Т. Кампанеллой. Однако в отличие от "Острова Утопия" Мора и "Города Солнца" Кампанеллы, в которых отношения между полами подвергаются тщательному регулированию со стороны властей, вплоть до принудительного брака по решению начальства и жесткого преследования супружеской измены, Маркс и Энгельс, как мы знаем, были против этого. Так что Семейный кодекс 1918 г., основанный на постулатах марксизма, не мог хоть как-то сбить волну сексуальной революции.

В 1920 г. было принято постановление народных комиссариатов здравоохранения и юстиции "Об охране здоровья женщин", в котором провозглашались бесплатность и свободный характер абортов.

Аборт стал практически единственным способом планирования семьи - с контрацептивами тогда было плохо. Наплыв желающих был настолько велик, что в 1924 г. были созданы специальные комиссии, которые выдавали разрешение на бесплатный аборт, применяя при этом классовый подход.

Очередность была такова: безработные-одиночки; работницы-одиночки, имеющие одного ребенка; многодетные, занятые на производстве; многодетные жены рабочих. Остальным разрешения выдавали по остаточному принципу, так что для многих аборт стал платным. Марксистская теория семейных отношений не оправдала себя, в особенности прогноз классиков, что с исчезновением буржуазной семьи исчезнет и проституция, поскольку буржуазная семья "находит свое дополнение в вынужденной бессемейности пролетариев и в публичной проституции. Буржуазная семья естественно отпадает вместе с отпадением этого ее дополнения, и обе вместе исчезнут с исчезновением капитала".

Наоборот, с первых дней советской власти проституция росла высокими темпами. В нее вовлекалось все больше работающих женщин, поскольку зарплаты на жизнь не хватало. Попытки покончить с наследием "проклятого прошлого" административными мерами привели к тем же результатам, что и за все предыдущие тысячелетия, т.е. - ни к чему.

Стоит ли говорить о широко распространившихся в этих условиях венерических заболеваниях, которые тогда не очень-то умели лечить, - антибиотиков еще не было.

Однако заявить во всеуслышание об ошибочности некоторых положений марксизма было немыслимо. Пришлось прибегнуть к мягкому суггестивному способу перенаправления энергии.

Пропаганда стала ненавязчиво замещать таинство любви созданием новой советской семьи - "ячейки социалистического общества", всецело охраняемой государством. Жизнь вернула священную брачную клятву супругов любить и беречь друг друга "в горе и радости, пока смерть не разлучит нас". Концепция изменилась, и на повестку дня встал вопрос об изменении семейного законодательства. Более того, семья была объявлена непреходящей ценностью советского человека, следующей сразу за ценностями социалистического отечества и героического труда.

Таким образом, законодательство из призванного обеспечить право на личную жизнь превратилось в механизм манипулирования гражданами и тотального контроля над ними. С его помощью в сознание граждан внедрялись новые насущные ценности, без которых их жизнь якобы будет неполноценной.

Так возникала коммунистическая квазирелигия, сформулированная наподобие Нагорной проповеди Христа в 12 тезисах Морального кодекса строителя коммунизма.